***
Массимо был великолепным гидом и галантным кавалером. Слушая его, Лана ловила себя на мысли, что его рассказ походил на сказки, которыми девушка зачитывалась в детстве, представляя себя главными их героинями. По всему было видно, что он любит свою работу, так как рассказывал он не занудно или заученно, словно устав от постоянного повторения в который уже раз, а увлечённо, эмоционально, постоянно жестикулируя. Лана знала об этой особенности итальянцев, и это её забавляло, заставляя порой расплываться в доброй, но сдержанной улыбке. Под маской, конечно, было не видно её улыбки, но всё же, девушку умиляла эта манера рассказа Массимо. Свою экскурсию они начали с главного канала города – Гранд-канала, сев в искусно оформленную гондолу, предназначенную для маленьких туристических групп.
Трудно себе представить более прекрасный городской канал, чем Большой канал в Венеции. Этот широкий канал с удивительным обрамлением живописными дворцами и домами является центральной транспортной артерией Венеции. Канал, длина которого без малого составляет 4000 метров, ширина колеблется от 30 до 70 метров, а глубина около 5 метров, разделяет Венецию на две неровные части, впадая в широкий канал Святого Марка, в водах которого отражается грандиозный дворец Дожей. Большой канал или Каналаццо, как его называют жители Венеции, соединяет все районы города посредством трех мостов и 45 каналов, впадающих в него. Своеобразные каналы омывают дома и дворцы Венеции, их ширина колеблется от 4 до 5 м, поэтому к ним подплывают лишь гондолы.
Разумеется, посмотреть все каналы Венеции за один день просто невозможно, да и не к чему это было… Массимо показал наиболее живописные их них, по которым обычно возили туристов на водных прогулках. Иногда они причаливали, чтобы Лана могла сделать снимки с тротуара.
Узкие и извилистые тротуары, "капли" выходят к довольно большим площадям "кампи", к небольшим площадям "кампиэлли" или же к дворам с единственным входом "корта". Надо хотя бы раз проехать по Большому каналу на гондоле или на речном трамвайчике (вапоретто), так как все парадные фасады зданий в Венеции обращены в сторону водной глади. Первое знакомство с экстравагантной будничной жизнью Венеции производит неизгладимое впечатление. На первых этажах размещаются товарные склады и лодочные причалы, а жилые помещения занимают верхние этажи. Акцент делался на самых разных формах архитектурных украшений, о чем говорит разнообразие формата и пропорций знаменитых венецианских окон. Со временем их декор усложнялся, но чаще всего - это парные ажурные или расположенные в ряд стрельчатые готические арки с характерными фигурами узоров - четырехлистником, трилистником, позднеготической розеткой.

- Да, это один из самых знаменитых и романтических мостов нашего города, - продолжал Массимо, но есть и ещё один, не менее известный и тоже со своей историей.
Знаменитый мост Вздохов, "нависающий" над улицей Rio del Palazzo, которая находится прямо за Дворцом Дожей, соединяет его со зданием бывшей тюрьмы. На самом деле у него очень много названий, а это самое распространенное. Это, пожалуй, даже более известный в мире мост влюбленных. Хотя, долгое время он никакого отношения к влюбленным не имел, а был очень даже неромантическим и зловещим местом. Слово «вздохи» в названии совсем не указывает на романтичные вздохи влюбленных, проходящих через мост. Мост соединяет Дворец дожей и тюрьму. Во дворце венецианские правители-дожи приговаривали преступника к смерти или галерам (что по сути одно и то же), и стража после приговора вела его в тюрьму. Мост вздохов крытый, но имеет окна, и осужденный в последний раз мог со вздохом взглянуть на свободный мир, канал, сваи, гондолы и плачущих в гондолах родственников.
Неизвестно, когда возникла традиция, но теперь считается, что поцелуй под мостом продлевает любовь. Теперь проезд под мостом - важный пункт в маршруте любого гондольера. Гондольер заранее предупреждает, когда надо начинать целоваться, а под мостом даже подгоняет замешкавшихся или не слишком влюбленных.
Лана, поражённая историей моста с таким романтичным названием, опять принялась за съемку. Гондольер что-то крикнул, но Массимо ему ответил и вместо подбадривающих к поцелую окриков, тот затянул грустную песню…
Опустив фотоаппарат, Лана вдруг обнаружила, что возле моста, действительно много гондол и речных трамвайчиков, пассажиры которых целовались. Раньше бы девушка на это не обратила особого внимания – подумаешь, целующиеся пары, Венеция такой город, что навивает романтические чувства и паре не грех поцеловаться. Но теперь, узнав о легенде, Лана поняла, что в этих местах пары целуются не просто так, от порыва чувств.

- Вы ищите Массимо? – услышала она знакомый голос и поняла, что где-то во время танца гида сменил Казанова. Её улыбки не было видно из-за маски, но Лана была рада его видеть.
- Вы, сеньор Казанова, появляетесь как всегда из неоткуда и самым неожиданным образом.
Они продолжили, а точнее завершили танец грациозным поклоном. Урок был закончен.
- Массимо просил Вам передать, Синди, что Вы были великолепным экскурсантом. Более благодарного слушателя у него её не было.
- Я тоже довольна им. – не без кокетства похвалила его Лана. – Но он ушёл не попрощавшись…
- Так было задумано, - ответил загадочно Казанова.
- Ну, что ж, передайте ему при встрече или по телефону мою благодарность за приятно и интересно проведённое время. Мне с ним было интересно.
- Непременно передам и даже выдам премию! – усмехнулся Казанова. – Ну, а теперь раз уж вы освоили старинные танцы, то позвольте пригласить Вас на ужин с танцами. Надеюсь, что урок Вас не слишком утомил?
- Нет, ничуть. Тем более, что это было похоже скорее на игру или на какую-то забаву вроде игры в «Замри». Ужин – это как раз кстати – я ужасно проголодалась!
- Вот и замечательно, идёмте? – кавалер пригласил жестом к выходу из танцзала.
- Хорошо, но прежде я хотела бы обговорить кое-какие вопросы.
- Что Вас волнует или тревожит?
- Во-первых, Вы дали мне, как мы условились вчера, задание сегодня утром. Я его выполнила. Мне осталось только обработать снимки. Когда, где и в каком виде Вам их отдать?
- Об этом мы поговорим во время ужина и сделаем так, как Вам будет удобнее. Я не хочу Вас торопить или напрягать. Вы приехали сюда отдыхать, так отдыхайте, получайте удовольствие, а при возможности передадите мне отснятый материал. Хотите, я Вам пришлю диски или флешкарту?
Казанова легко подхватил Лану под руку и вёл уже к выходу из зала.
- В отель?
- Нет, как и сегодня утром. Я передам Вам всё с очередным пакетом завтра.
- Синьор, Вы ставите меня в затруднительное положение.
- Чем же?
- Костюмы стоят не дёшево, потом все эти экскурсии, прогулки на гондолах, ужины, обеды… Я не смогу, конечно, заплатить за всё это, но часть этих расходов могу оплатить сама.
Казанова ласково усмехнулся:
- Не стоит волноваться по этому поводу. Поверьте, моих затрат тут не много.
- Ну как же?
- Синди, как деловой человек, Вы должны понимать, что всё имеет свою цену. Именно поэтому я и предложил вам делать для меня фоторепортажи, которые я намерен потом выгодно для себя использовать. Это и будет Вашей частью, вложенной в одно маленькое мероприятие. А текущие расходы я беру на себя.
- Но тут неравные затраты, как не говорите!
- Вы так считаете?
- Мои работы стоят гораздо меньше того, что вкладываете Вы.
- Посмотрим… Впрочем, мы не обговаривали ещё с Вами соотношения затрат в этом мероприятии.
- И что же будем делать?
- Я, думаю, что мы сумеем договориться и найти компромисс, который устроит нас обоих. Ну, а теперь, позвольте, Синди, пригласить Вас на La Dolce Vita в Палаццо Ка’Занарди. Там нас ждёт приветственный коктейль, гала-ужин с типичным венецианским меню и живая музыка двух оркестров – классического и современного. При желании, по окончании ужина, можно будет потанцевать и блеснуть знаниями старинных танцев.
- А Вы умеете танцевать? – поддела кавалера Лана, намекая на то, что в исполнении Казановы она видела лишь завершающее танец па.
- Думаю, что буду не худшим в зале танцором, хоть на лавры маэстро танца и не претендую.
Пара рассмеялась и отправилась на ужин.

***
Утром Лана проснулась от звуков музыки, доносившихся с улицы. Прислушавшись, она узнала песню из сериала, недавно прошедшего по телевизору. Эту песню часто крутила её секретарь в офисе. Мягкий бархатистый мужской голос пел проникновенно и нежно. Жмурясь от ярких солнечных зайчиков, прыгающих по постели и стенам, Лана сладостно потянулась, вспоминая вчерашний день и вечер. Нащупав ногой тапочки у кровати, Лана накинула пеньюар и подошла к окну.
У дома напротив гостиницы было заметно некоторое оживление. На небольшой площадке стояла группа нарядно одетых людей. Они были одеты в обычную, а не карнавальную одежду из чего следовало, что у них был иной повод для веселья. Музыка, которая разбудила Лану, тоже доносилась из этого дома. Спустя минуту к тротуару у дома причалила украшенная гондола. У дома началось движение – люди что-то радостно выкрикивали, жестикулировали и смеялись, повернувшись к двери, а через несколько минут, оттуда вышла невеста.
Лана невольно улыбнулась и потянулась к лежащему на комоде фотоаппарату.
Гондольер помог невесте сесть в лодку, следом за ней туда село несколько девушек в одинаковых платьях, видимо, подружки невесты. Остальные гости с радостью рассаживались к причалившим лодкам по другую сторону мостика, ведущему к отелю Ланы. Лёгкая улыбка коснулась губ Ланы и она замечталась о том, как было бы чудесно приехать сюда в свадебное путешествие…

Прочитав письмо, Лана уже не обижалась и не удивлялась дневному отсутствию кавалера, а помня о похождениях книжного Казановы, она лишь улыбнулась подписи «Преданный Вам К.». Девушка приняла игру, которая отчасти напоминала фильм про шпионов. Загадочность своего нынешнего компаньона лишь подогревали к нему интерес. Ей очень хотелось узнать - чем таким неотложным и важным занимается Казанова днём, если не может сопровождать её и появляется лишь к восьми часам вечера. Ей было любопытно знать кто он на самом деле – как зовут его и откуда он сам. Об этом она думала вечерами, когда писала свой дневник, думала утром, когда пыталась угадать что будет днём. Рассуждая об условии «инкогнито», Лана не раз говорила себе, что при желании можно было бы узнать всё как Казанове о ней, так и ей о нём. Но эта таинственность добавляла интриги в романтическую и загадочную обстановку карнавала.
Двадцать евро за услуги портье ставали уже привычной платой за его хлопоты. Хоть Казанова и дал понять, что чаевые платить не обязательно – видимо, портье получал какую-то сумму в отеле, где забирал для неё посылки – но Лана сочла, что эта малая сумма не разорит её, учитывая то, что за аренду костюмов и за посещения кафе и ресторанов ей не приходилось платить. Прикинув приблизительные расходы Казановы на её ежедневный наряд, питание, транспорт и оплату гида, Лана просто терялась в догадках – какая выгода была от этого её неожиданному компаньону?
Задания, которые он ей давал, даже при самых высоких расценках за съёмку, не покрывали всех затрат на неё. Тогда оставалось думать одно – у Казановы была ещё какая-то цель или причина, которые могли быть напрямую связаны с его карнавальным именем. Неужели он собирался выставить ей «счёт» и потребовать в конце интимных услуг? Лану эта мысль одновременно и пугала и забавляла, ведь за такие деньги, которые он тратил ежедневно на неё, Казанова мог бы купить любовь безо всяких проблем в виде танцевальных вечеров, концертов, личных экскурсоводов и прочих увеселительных мероприятий.
Она старалась не думать об этой причине, тем более, что Казанова не давал для этого ни малейшего повода. Он вёл себя весьма сдержанно, подчёркнуто галантно, был обходителен и вежлив. Они провели уже два чудных вечера, а он за всё это время позволил себе лишь поцеловать её руку и взять её под локоть, когда шли на ужин и к стоянке вапоретто. Ни малейшим словом или жестом он не давал оснований думать о том, что у него был ещё какой-то тайный умысел. Но что же тогда заставляло его тратить немалые суммы на женщину, которую он не только не знал, но и не видел толком?
С мыслью об этом Лана, закрыв за портье дверь, отправилась в ванную. Времени на сборы было более чем достаточно, и она не спеша насладилась ванной. Высушив волосы и выйдя в комнату, Лана обнаружила, что постель заправлена, а на столике уже стоит завтрак: чашка ароматного кофе и булочка с джемом.
Устроившись на кровати, Лана открыла коробку с костюмом.

Отправив Грете короткое письмо, Лана стала собираться. На макияж не приходилось много тратить времени, ведь маска скрывала практически всё лицо. Удобство составляло ещё та деталь, что к каждой маске, скрывающей всё лицо, шла в комплекте полумаска, которую Лана переодевала в дамской комнате перед и после еды. Было видно, что мастера костюмов предусмотрели всё, чтобы участник бала в любой ситуации мог сохранить своё инкогнито.
Через полчаса девушка уже вышла из отеля. Плывя на гондоле к месту встречи, Лана обратила внимание, что на большом канале то там, то тут, где больше, а где и вовсе по 2-3 гондолы стоят полукругом, а в середине находится гондола новобрачных. Не удержавшись, она сделала несколько снимков, решив, что расспросит об этом Массимо или Казанову. Услужливый гондольер помог ей сойти на тротуар недалеко от музея. Помня, как вчера она наткнулась на почти свою копию, Лана стала искать в толпе мужскую фигуру в подобном костюме. Минуты через две знакомый голос окликнул её:
- Сеньорита Синди!
Лана посмотрела на фигуру, приветливо махающую ей рукой с розой чайного цвета. В этот раз Массимо не был её двойником.
Лана показала ему снимки и спросила о том, что видела на канале. Так она узнала о ещё одной прекрасной традиции города. Оказалось, что существует свадебный венецианский обряд.
- Венеция - это город, где хочется быть с любимым, вспоминать о любви или мечтать о ней. – рассказывал Массимо по пути к музею.- Город, полный элегического очарования, спокойствия и красоты. Венеция пахнет историей, пахнет любовью и романтикой. Пахнет вином, изысканной едой и горячими поцелуями.
Венеция - это ночная сказка. Свет фонарей и лампочек на террасах ресторанчиков отражаются в мутной воде каналов. Влюблённые парочки в гондолах, держатся за руки, нежно целуются, и тихо мечтают под грустные песни гондольеров в тельняшках. Вы же вчера сами видели это возле моста Вздохов и моста Влюблённых…
Венеция - это сотни голубей на площади Сан-Марко. Это - тихий причал с тысячами маленьких лодок и катеров. Это - лавочки, увешанные масками из папье-маше. Это - яркие витрины, уставленные изделиями из разноцветного стекла, старинными куклами и прочим антиквариатом.
Венеция - это настоящая сказка, для тех, кто ещё не утратил веру в чудеса.
Туроператоры свадебных путешествий и семейного отдыха приглашает в Венецию тех, кто только поженился, и решил провести незабываемое свадебное путешествие с повторением свадебной клятвы дорогому человеку в самом центре Венеции в гондоле на Гранд Канале. Есть также туры для семейных пар, которые решили необычно отметить очередную годовщину своей свадьбы.

После довольно сытного угощения Лана и Массимо отправились на гондоле к острову, над которым уже возвышался яркий воздушный шар.
- Мы полетим на нём? – спросила Лана, почувствовав внутри лёгкое волнение.
- Вы боитесь? – Массимо участливо заглянул ей в маску, пытаясь понять эмоции девушки по глазам.
- Не знаю. – пожала она в ответ. – Мне не приходилось ещё летать на воздушных шарах.
- Не волнуйтесь. – постарался успокоить её Массимо. – Шаром управляет мой хороший приятель, он давно уже этим увлекается, зарабатывает воздушными экскурсиями, так что можете быть уверены – всё будет хорошо.
Лана решила воспользоваться моментом, чтобы кое-что разузнать у Масимо про загадочного синьора Казанову.
- Массимо, я хотела Вас поблагодарить за вчерашний день: мне очень понравилась наша экскурсия – было очень интересно, впрочем, как и сегодня в музее. Вы просто профессионал высокого класса.
- Спасибо! – поблагодарил Массимо, и по его голосу было понятно, что он немного смущён комплиментом.
- Вы хорошо владеете русским. Где-то учились?
- Да, римский университет и стажировка в Петербурге – тоже своеобразной Венеции, но северной.
- Да, Питер – красивый город с каналами и мостами, но они не слишком похожи с Венецией. Кажется, около полутора десятков городов в Европе претендуют на звание «Северной Венеции» и почти с десяток городов и посёлков в Азии и даже в Африке тоже называются Венецией разных частей света – Египетская, Восточная и даже Тихоокеанская.
- А с синьором Казановой там познакомились или здесь?
- Здесь. В турагентстве.
- Давно?
- Вчера, утром. Синьор пришёл к нам в агентство и попросил предоставить экскурсовода хорошо говорящего на русском. Он даже устроил мне своеобразное собеседование, проверяя мое произношение и знания города. Синьор Казанова сам не плохо знает историю города, но на сколько я понял, у него какие-то дела и он не может сам Вам показать город и рассказать о нём.
- Да, вообще-то я тоже надеялась, что он сам будет проводить экскурсии, но… - Лана развела руками, понимая, что выудить хоть что-нибудь о Казанове из Массимо не удастся.
- А Казанова – это, действительно его имя?
- А он что, так и в агентстве назвался? – удивилась девушка.
- Да, сказал, что Вы с ним так договорились на время карнавала…
- Да, договорились… - задумчиво прошептала Лана, понимая, что даже настоящего имени Казановы не удастся узнать.
Они уже подошли к шару, внизу которого была прикреплена плетёная корзина, легко вмещающая человек 5 или 6 пассажиров, не считая двух молодых мужчин, которые управляли этим великолепным воздушным средством передвижения.
Лана на мгновение заколебалась, глядя на плетёные борта корзины, и даже потрогала их, словно проверяя на прочность.
- Вы всё же волнуетесь? – участливо спросил Массимо.
- Да немного, - призналась Лана. – Просто мне никогда не приходилось подниматься на высоту, не ощущая под ногами твёрдого основания…
- О, на этот счёт Вы можете не беспокоиться, синьорина Синди – дно воздушной гондолы довольно прочное, а летать на ней по ощущениям, что и плыть водной. Там тоже покачивает…
- Да, покачивает, - прошептала Лана, - вот только плавать я умею, а летать – нет…
Стараясь не думать о предстоящем полёте, девушка вошла в корзину и заняла место подальше от дверки. Высота плетёного борта корзины оказалось около метра, а по всему его периметру вверх к шару тянулась тонкая сетка, напоминая волейбольную, но с более крупными ячейками. Это несколько успокаивало, но волнение всё же не отступало.
- Массимо, - обратилась Лана к своему гиду, - если мне будет страшно, я могу взять Вас за руку?
- Разумеется! – подбодрил он её. – Можете даже сейчас, - он протянул девушке руку.
- Нет, спасибо, потом – если станет страшно. А пока мне нужно сделать ещё несколько снимков. Хочу снять город с высоты птичьего полёта.

Полтора часа воздушной прогулки пролетели как несколько минут. Лана увлечённо снимала все подряд – город, пролетающих мимо птиц, порт, острова, Массимо, пилота-гондольера и радовалась как ребёнок. Пилот даже подлетел ближе к некоторым зданиям, которые Лане особенно понравились. Просматривая отснятый материал, Лана уже прикидывала: какие из снимков она скинет на диск для Казановы, а какие оставит для личного пользования, объединив их в отдельные темы. В голове уже зародилась мысль сделать целый альбом и отдельные фото продать турфирмам для рекламных буклетов. Вертелись и ещё какие-то идеи, но они ещё не обрели чётких рамок.
Воздушный шар пошёл на снижение к знакомой уже площадке, откуда они недавно стартовали и в этот момент послышались звуки знакомой мелодии. На мгновение Лана заслушалась, не понимая, что звук идёт из её сумочки. Массимо прервал прослушивание песни:
- Вы не ответите на звонок? – он вопрошающе смотрел на Лану. Кивнув подбородком и показывая взглядом на сумочку девушки, висевшую на чём-то вроде крючка на борту плетёной гондолы.
- Ой, - смутилась Лана, поняв, что это, судя по всему, был рингтон мобильника, который ей прислал Казанова. – Конечно…
Девушка поднесла телефон к уху:
- Алло?
В следующее мгновение её лицо озарила чуть смущённая улыбка.

Спустя полчаса Массимо помог выйти Лане из Гондолы и проводил её до двери Дворца Папафава у входа в который её уже ждал Казанова с невероятно красивой почти чёрной розой в руке. Он был одет в шикарный камзол вишнёвого цвета. Остальное Лана просто не успела рассмотреть. Мужчины комично по-старинному раскланялись, передавая друг другу руку девушки. Массимо откланялся и уплыл на той же гондоле, на которой они с Ланой всего минуту назад пристали у дворца.
Внешняя скромность дворца XIV века с готическим фасадом и окнами не впечатлила Лану, но внутренне убранство оказалось гораздо шикарнее его фасадов. Лана невольно усмехнулась, вспомнив поговорку «Встречают по одёжке, а провожают по уму». Дворец мог бы стать прекрасной иллюстрацией этой поговорки, относящейся, в общем-то, к людям как порой за весьма скромной внешностью может таиться богатый внутренний мир …
Казанова галантно жестом пригласил пройти в сторону зала, откуда был слышен неясный шум и звуки камерного барОчного оркестра.
В зале, пестревшем карнавальными костюмами, стояли пары и группки людей, ожидавших начала гала-ужина, а между ними сновали юноши, своей расторопностью и внешним видом напоминавшие знаменитых героев комедий «Труфальдино из Бергамо» («Сдуга двух господ») или «Севильского цирюльника» («Безумный день или Женитьба Фигаро»). Эти юноши были официантами, подающими гостям вечера коктейли и аперитивы.
Лана не удержалась, чтобы не сделать несколько снимков.
- Вам понравился проведённый сегодня день? – поинтересовался Казанова, передавая Лане бокал с розовым шампанским.
- Да, но прошу впредь не придумывать каскадёрские трюки для меня. Я не думала, что за Вашим вопросом о том каталась ли я на американских горках и колесе обозрения кроется высота большая, чем у этих аттракционов. Я честно говорю, что я трусиха и боюсь высоты. Самое худшее, что я могла предположить – это подняться на часовню или смотровую площадку, но полёт… да ещё на воздушном шаре!
- Простите, я не предполагал, что это Вас так напугает.
Лана заметила, что из глубины прорезей для глаз чёрной полумаски, скрывавшей лицо Казановы, смотрят на неё обеспокоенные и виноватые глаза.
- Ничего! Сознаюсь, что поначалу у меня была мысль отказаться от этой прогулки и в начале её мне было совсем не уютно, но потом… Это было восхитительно!!! Под конец я даже мысленно цитировала Катерину из «Грозы» Островского: «Отчего люди не летают? Не летают так, как птицы…»
Казанова с интересом слушал восторженный рассказ девушки, изредка отпивая мелкими глотками шампанское из своего бокала.
Приблизительно через полчаса оркестр в этом зале замолк, открылась дверь соседнего зала, и на её пороге появился «церемониймейстер», пригласивший всех занять места в зале для ужина. Сновавшие до этого между гостями Труфальдины и Фигаро провожали гостей к столикам в соседнем зале согласно купленным билетам. Оказался такой билет и у Казановы. Их с Ланой столик оказался в глубине зала, что порадовало девушку, когда заиграл оркестр. Во всяком случае, он не мешал их беседе, а был приятным фоном для прекрасного ужина. Один из официантов принял заказ и словно растворился в зале. В ожидании закусок Казанова пригласил Лану на танец, и девушке вновь представилась возможность показать то, чему она недавно научилась на уроке старинного танца. Оркестр весь вечер исполнял вальсы, польки и другие пьесы композиторов 19-го столетия Рихарда Штрауса, Жака Оффенбаха, Джузеппе Верди.

Сам ужин был просто восхитительным: старинная итальянская кухня, приятная музыка и неспешные разговоры обо всём и ни о чём одновременно, во время которых они обсуждали любимых поэтов и писателей, композиторов и художников. Лана несколько раз поймала себя на мысли, что с этим мужчиной, который сейчас сидел напротив неё, ей было легко и просто. Словно они были знакомы уже давно, и поэтому им не приходилось расспрашивать друг друга о том, что им нравится. Темы разговора заходили как-то сами собой, словно они обсуждали выставку, на которой только что побывали или обговаривали на какой бы спектакль сходить вместе завтра вечером.
Пару раз Казанова как бы невзначай накрывал своей ладонью руку Ланы, и от этого прикосновения Лане становилось хорошо и волнительно одновременно. Ей было приятно его прикосновение, но в то же время очень не хотелось, чтобы столь приятный вечер вдруг приобрёл банальный сексуальный подтекст. Не то чтобы она не думала об этом. Романтическая обстановка вечера, таинственность их встреч и расставаний, сдержанность поведения и обходительность спутника Ланы, так несвойственные легендарному герою-любовнику, имя которого носил сейчас этот мужчина - всё это давало свои плоды. Лана невольно нет-нет да и посматривала на своего компаньона глазами заинтригованной женщины: что же ему, этому таинственному мужчине на самом деле нужно от неё? Неужели только высокопрофессиональные снимки? Или все эти прогулки, костюмы, личный гид, рестораны и кафе – лишь изысканный план соблазнения?
Казанова что-то рассказывал о музеях Венеции, когда он впервые, словно невзначай, положил свою мягкую и горячую ладонь поверх ладони Ланы, машинально поглаживающей стебель розы, подаренной им ей у входа. Лана на мгновение замерла с бокалом вина в другой руке и внимательно посмотрела на своего визави, но он продолжал рассказ, ни на миг не запнувшись, потягивая вино из своего бокала. Так они просидели до тех пор, пока официант не принёс им очередную смену блюд. Тогда Казанова убрал руку, сделав вид, что и не заметил, что она лежала на руке Ланы.
Второй раз это повторилось в ожидании десерта. На этот раз Лана увлечённо рассказывала о музее, в котором сегодня она была с Массимо, и Казанова опять накрыл её ладонь своей ладонью. На этот раз девушка решила проверить случайность это или преднамеренность, выдаваемая за неосознанный жест. Лана начала расхваливать Массимо и восхищаться его эрудицией и знанием языка. Не без удовольствия, скрыв едва заметную улыбку за пригублённым бокалом, будто она отпивала глоток вина, Лана отметила про себя, что рука Казановы легко сжала её ладонь кончиками пальцев и начала мелено съезжать. При этом мужчина, казалось, не мигая смотрел Лане прямо в глаза, и с некоторым волнением в голосе вдруг спросил:
- Вам понравился Ваш гид?

***

Грета не раз говорила Лане, что с её-то внешними данными, девушка могла бы без особого труда найти себе «кошелёк», но Лана, как говорила про неё подруга, «старалась жить так, чтобы не было мучительно стыдно оглянуться на прожитые годы». Не могла Лана поступиться своими принципами и личные отношения с мужчинами строила лишь на симпатии к человеку, а не на выгоде. Многие её знакомые и подруги по интернату «хорошо утроились в жизни». Но сама Лана не могла переступить эту черту – стать чьей-то содержанкой и потом постоянно зависеть от настроения и прихотей «благодетеля».
- Ну чем я тогда буду отличаться от проститутки, если вынуждена буду спать с мужчиной ради того, чтобы он оплачивал мои расходы? – недоумевала Лана, когда Грета в очередной раз пыталась «вразумить» подругу.
Этот «железный» аргумент обычно и завершал их споры по этому поводу. Грета понимала, что по сути дела, это, действительно, практически одно и то же с той лишь разницей, что у проститутки за вечер может быть несколько мужчин, клиентов а у содержанки – один да и то это в лучшем случае, если «благодетель» будет хотя бы влюблён, чтобы не «делиться» своей пассией с друзьями или партнёрами по бизнесу…

Грета вот уже три вечера коротала за бокалом вина и скайпом, общаясь с Отто. Милое воркование продолжалось по три-четыре часа, после чего не привыкшая готовить самостоятельно, девушка заказывала или пиццу или еду из ресторана. Вот уже два вечера она не могла дозвониться до подруги, и поэтому на душе у неё было двоякое чувство. Грете очень хотелось узнать, как прошло знакомство с Куртом? Он не был из числа мужчин, которые привлекали Лану, но Грета сделала ставку на то, что в незнакомой стране в ограниченном общении, Курт сумеет заинтересовать славянскую красавицу, а маскарадные костюмы помогут сосредоточить внимание не на внешности, а на интеллекте и человеческих качествах. Грете очень хотелось, чтобы Курт произвёл на подругу неизгладимое впечатление, и тогда Лану проще было бы уговорить покинуть страну и переехать в Швейцарию или хотя бы в Австрию, откуда родом был Курт. Порой Грете казалось, что её хитроумный план должен увенчаться успехом и длительное молчание подруги вселяло на то надежды: если не звонит и не жалуется на скуку - значит, Лане там интересно и хорошо. Грета пыталась дозвониться до подруги на мобильник, но он то ли был отключён, то ли был вне зоны действия. Грета попыталась несколько раз дозвониться в отель, но администратор отвечал: «Сеньориты нет в номере», «Сеньорита только что ушла», «Сеньорита ещё не возвращалась». На последнее сообщение администратора «Сеньорита отдыхает и просила не беспокоить» Грета даже подумала, что, может, Лана в номере с Куртом… но уже в следующую секунду отогнала мелькнувшую мысль, понимая, что подруга не из тех, кто после двух свиданий прыгает с мужчиной в постель.
За делами фирмы Грета лишь иногда, в минуты коротких перерывов на кофе и обед, вспоминала про подругу и окуналась в свои мечты о том, как было бы замечательно жить рядом, по соседству. Пусть не в соседних домах, но хотя бы в одной стране, а лучше, конечно, в одном городе… Наслаждаясь личным счастьем с Отто, Грета всей душой стремилась устроить и личную жизнь подруги не без выгоды для себя. Для полнейшего комфорта ей не хватало лишь двух вещей в жизни – родить Отто сына и общения с подругой, что называется, воочию и желательно не по скайпу, а «живьём».
Грета так увлечённо порой рассказывала Отто о своей далёкой подруге, что и он как-то не удержался от вопроса о свойстве этой дружбы, граничащей с любовью. Грета и сама не понимала - почему она так привязалась к Лане? Но одно она могла сказать с точностью, что любила подругу как родную сестру и могла бы многим пожертвовать ради неё. Отто тогда ещё, то ли в шутку, то ли в серьёз, спросил: «А могла бы ты отказаться от наших отношений ради подруги?» Грета надолго задумалась над вопросом анализируя свои чувства к подруге и к мужчине, который стал уже частью её жизни. Именно тогда Грета впервые и поняла, что дорожит этими двумя людьми в равной степени с той только разницей, что к Отто она ещё испытывала сексуальное влечение, а к Лане нет.
Грета в который раз улыбнулась своим мыслям, отключая скайп, попрощавшись с любимым. Раскрасневшаяся от вина и общения с женихом, она побрела разогревать в микроволновке остывшую еду, доставленную из ближайшего ресторана. Чтобы не скучать в одиночестве на кухне, Грета захватила тарелку с ужином и отправилась к телевизору. Она уже собиралась поудобнее устроиться в кресле за журнальным столиком как краем глаза заметила на экране компьютера конвертик-сыллку о полученном сообщении.
Сообщение было от Ланы. В нём она сообщала, что батарейка мобильника села и нет возможности позвонить. Просила писать на электронную почту. В довершение всего было ещё и несколько фотографий, по которым Грета поняла - время подруга проводит хорошо и интересно. Это ещё больше обрадовало Грету и она, сложив на груди руки в молитвенной позе, произнесла одну короткую фразу (на немецком):
- Гсподи, благодарю! Пусть всё сложится!
Воодушевлённая, она села писать Лане ответ…
Поставив последнюю точку в послании, Грета ещё раз пробежала текст глазами – ничего не забыла? Нет – описала всё! Довольная собой и раздобытой за столь короткий срок информацией, она клацнула мышью и отправила послание.
Сидя перед мелькавшим музыкальным каналом телевизором, Грета уплетала еду, даже не замечая, что она уже в который раз остыла… Лицо её выражало удовольствие и мечтательность. Она была довольна собой, своими успехами на фирме, рада была весточке от подруги и предвкушала абсолютное счастье.

- Что?! – Лера чуть не задохнулась от смешанного чувства возмущения и разочарования.
Вскочив из-за стола, она схватила сумку и, лавируя между столиками и снующими официантами, быстро удалилась из зала. Она слышала, как Казанова несколько раз окликнул её, она слышала, как он последовал за ней к выходу, стараясь поймать её руку и остановить. Он бы и настиг её, если бы ему на пути не попался официант, разносивший фрукты. Те несколько секунд, пока Казанова поднимал выпавшую трость и треуголку, позволили Лане выскочить на улицу. Ещё перебегая по холлу, она заметила, что у причала стоит гондола. Лана не останавливаясь почти что впрыгнула в лодку на ходу выкрикнув:
- Отель Antico Doge, престо!
Привыкший к разному, гондольер быстро отчалил, усиленно гребя на середину канала, но не слишком-то спеша удалиться по каналу. В его жизни, наверняка были разные «побеги», которые и не требовали спешки. Через минуту на причал выбежал Казанова. Он просил Лану вернуться, чтобы объяснить ей всё, но девушка в лодке подгоняла гондольера. Глядя на мужчину на причале и на девушку в его лодке, гондольер не понимал о чём он кричит, но понял только одно, что пара просто поссорилась (ведь мужчина не звал карабинеров, а значит, это не было кражей или мошенничеством). Он понимал так же, что больше тянуть время не удастся. Пара не на шутку поссорилась. Лодочник вопрошающе взглянул на девушку, надеясь, что она передумает и вернётся (бывало и такое в его практике), но пассажирка была непреклонна. Она то и дело подгоняла его. Пожав плечами и разведя руками, он сделал жест стоящему на причале мужчине, что, мол, ничем не могу помочь больше и направил гондолу к отелю пассажирки. Некоторое время мужчина с причала ещё пытался бежать вдоль канала, но потом перестал кричать вслед, затем остановился, а позже и вовсе скрылся за поворотом, когда гондола повернула на другой канал.
Всю дорогу до отеля лодочник поглядывал на девушку с сочувствием. Помогая сойти на причал у отеля, он даже что-то пролопотал, но Лана ничего не поняла, лишь по выражению лица и интонации в голосе могла предположить, что он выразил сочувствие и пытался подбодрить.

«Неужели всё же за всем этим лоском и шиком крылось банальное – затащить в постель? Как же мерзко и гадко всё это! Значит, день он проводит с семьёй, а вечером идёт искать приключения? И что же он тогда говорит жене? Под каким предлогом исчезает почти на всю ночь?»
Лана чувствовала лёгкую тошноту, и на душе от всех этих мыслей было так же тошно. Скинув карнавальный костюм, она отправилась в ванную. Не дожидаясь пока ванна хотя бы до половины наполнится водой, Лана залезла вовнутрь. Мысли её по-прежнему крутились вокруг событий сегодняшнего вечера и слов Казановы: «Я не отказываюсь от сделки!»; «Он будет Вашим гидом ещё 4 дня, а мы с вами сможем видеться лишь вечерами»; «Так уж сложилось, что именно в эти дни я не могу освободиться днём». Чем больше она думала об этом, тем больше чувствовала себя полной дурой, вообразившей себе невесть что! Лана начинала ругать себя, что сорвалась и убежала так и не дав объясниться Казанове. Может он просто оговорился, когда сказал, что хотел бы проводить с ней дни и ночи напролёт. В конце концов, он мог в эти слова вложить совсем иной смысл, а не то, что она сама себе вообразила. Лане было ужасно стыдно за своё поведение, и она не раз тянулась к телефону, чтобы позвонить и извиниться перед Казановой за то, что истолковала всё превратно. Но как только Лана брала мобилку в руки, в голове словно звучал другой голос, который нашёптывал совсем иное: «А к чему же тогда он ласкал и даже поцеловал твою руку? И поцелуй этот был отнюдь не похож на знак вежливости. Он даже признался в том, что испытал чувство ревности к Массимо…» С этой мыслью Лана клала мобилку и терзания в догадках начинались по новому кругу.

Секретарша оказалась бывшей одноклассницей Фёдора и в обычной болтовне с расспросами о шефе ничего подозрительного не заметила. Более того, она рассказала, что поначалу покупку агентства восприняли «производственной необходимостью» с целью рекламы супермаркетов, принадлежащих боссу. Но оказалось, что как раз перед тем, как начальник купил рекламное агентство, от него сбежала жена, надумав возобновить карьеру модели и, судя по всему, покупка рекламного бизнеса – это лишь начало нового бизнеса и что-то вроде мести бывшей жене, чтобы её ни в одном из агентств больше не снимали. На уточнение Фёдора «бывшая жена» секретарша не без видимого удовольствия ответила, что шеф уже разведён и как только он вернётся на работу, то она попытает своего женского счастья – может, и удастся окрутить босса.
Не без иронии и женского тщеславия Грета похвасталась в письме, что Фёдор, наверное, влюбился в неё, так как выполняет все её мельчайшие распоряжения. Даже расспрашивая одноклассницу-секретаршу о шефе, что бы не вызвать подозрений, что он слишком уж интересуется им, по совету Греты вел себя как настоящий шпион - делал вид, будто во время разговора играет на играх в мобильнике, а сам в это время набирал и отправлял Грете СМСки с новыми данными «разведки». А иногда вообще включал вызов и давал послушать через мобилку болтовню секретарши.
Лана усмехнулась фразе, где Грета отметила, что из Фёдора получится хороший «шпиён», который работает почти что за идею, если не считать 100 евро в неделю, которые она платит ему на сигареты, пиво и прочие маленькие мужские радости. Если бы Грета знала, что для страны, в которой живёт Лана 100 евро для простого водителя такси – это не мелочь…
Успел этот «агент Фёдор» разузнать и то, что у босса есть от брака двое детей: мальчик семи лет и девочка четырёх, которых мамаша бросила на попечение отца.
Прочитав эти строки, Лана даже испытала что-то вроде сочувствия к человеку, который угрожал её бизнесу. Как-никак двое ещё маленьких детей, которым требуется родительские любовь и ласка, их внимание и забота. А что из этого может дать отец-одиночка, которому надо кормить и одевать их. Времени на сентименты и даже простое общение с детьми за работой не остаётся совсем. Он, наверняка, уходит с рассветом и возвращается с закатом. Лана представила малышей, сидящих у окна в ожидании отца и мамы. Не понаслышке она знала, что в таком возрасте дети особенно остро нуждаются в родительской любви.
Она вспомнила свои ощущения одиночества и безысходности, когда вот так же сидела вечерами у окна интерната и ждала… Лана смахнула покатившуюся слезу и поймала себя на мысли, что она уже давно не плакала. За годы, проведённые в интернате, она усвоила одну истину для себя – «Плачут только слабые! Сильным плакать некогда!» До сих пор она не позволяла себе плакать ни тогда, когда ей было обидно, ни тогда, когда казалось, что всё летит в тартарары и настал конец всему. Даже от боли она не плакала. А тут вдруг слеза!
Смахнув слезу, Лана посмотрелась в зеркало и обращаясь к своему отражению, грустно улыбнулась:
- Поздравляю, Светлана Аркадьевна, вы ещё способны на жалость и сострадание, а это значит, что вы не годитесь на роль АКУЛЫ бизнеса…
Прочитав последнюю фразу из «донесений агента Фёдора», Лана даже немного укорила себя в излишней чувствительности. Оказалось, что детьми теперь занимается дедушка – отец «босса», который пару лет назад овдовел, а после побега невестки переехал к сыну. Дедуля из бывших военных – офицер запаса.
- Ну вот, - с упрёком обратилась Лана к своему отражению в зеркале, - а ты расчувствовалась: бедные детки, без тепла и ласки… Дедушка с ними – тоже родная душа, который, наверное, получше любой няньки или воспитательницы будет – чужой тётки. Хотя, смотря какой дедушка…
Стараясь не углубляться в дальнейшие размышления о детском одиночестве и не думать о детях конкурента в частности, Лана почти бегло прочитала последний, короткий абзац письма Греты. В нём были пожелания весёлого и богатого на приключения отдыха. Судя по стоящему в конце подмигивающему смайлику, Грета намекала на интимные развлечения подруги с Куртом.
Закрывая почтовый ящик, Лана с усмешкой пробормотала:
- Грета в своём репертуаре! Знала бы она о моих приключениях тут…
Некоторое время Лана ещё лежала на кровати, а в голове кружился рой мыслей. Она то вспоминала письмо Греты, то снова и снова прокручивала вечер с Казановой и свой побег с ужина. Она несколько раз поглядывала на мобильник. Смешанные чувства боролись в ней. С одной стороны она чувствовала, что повела себя глупо и стоит позвонить, извиниться. С другой стороны она хотела, чтобы первым позвонил Казанова. Она смотрела на телефон, почти заклиная его: «Ну, позвони! Позвони! Чего тебе стоит?» Телефон упрямо молчал…

***
В дверь снова постучали, и Лана нехотя побрела открывать. Она понимала, что если это посыльный с очередной коробкой и конвертом, то ей придётся вернуть вчерашний костюм не в комплекте.
«Попрошу зайти за костюмом позже», - подумала Лана, решив, что всё же позвонит Казанове и объяснит сложившуюся ситуацию. Это обстоятельство стало бы хорошим поводом для звонка, а заодно уж можно было бы и извиниться за вчерашний вечер.
Пригладив руками чуть растрепавшиеся волосы и запахнув халат, Лана открыла дверь. На пороге стояла горничная с подносом. Пропустив её в номер и дождавшись, пока прислуга поставит поднос и выйдет, девушка прикрыла двери и побрела в ванную. Принимая душ и умываясь, она обдумывала, что сделать вначале: позвонить во дворец и спросить администратора - не приносили ли вчера потерянный палантин; или же сразу позвонить Казанове и рассказать ему о потере? Как-никак, а это он брал для неё костюмы, и это ему бы пришлось возмещать стоимость потери. Лана уже готова была даже заплатить за шарф…
Размышляя над этой дилеммой, она пришла к выводу, что звонить во дворец не было смысла – знаний итальянского (даже со словарём) не хватило бы, чтобы объяснить администратору о пропаже. Поэтому, это был ещё один довод в пользу того, чтобы позвонить Казанове.
Закончив с утренним туалетом, девушка вышла в комнату и присела в кресло у столика, на котором стоял поднос с завтраком. Она машинально взяла кусочек хлеба, намазала его маслом и джемом, потянулась к кофейнику и вдруг заметила на подносе небольшой розоватый конверт с логотипом какого-то отеля. Отложив бутерброд, Лана достала из конверта такой же розоватый лист, аккуратно сложенный втрое. На нём ровным почти каллиграфическим почерком было написано:
« Дорогая Синди!
Вчера, за ужином, я Вас ненароком обидел. Наверное, мне не следовало начинать разговор о Массимо: Ваши с ним отношения – Ваше личное дело и я не в праве был расспрашивать Вас о них. Я допустил грубую бестактность. Прошу меня великодушно извинить.
Если Вы можете меня простить и не против продолжить наше сотрудничество и встречи, то позвоните. Ваш звонок будет означать, что Вы больше не сердитесь на меня.
Если же прощения мне нет, то я не смею настаивать на наших вечерних встречах, но хотел бы продолжить сотрудничество, т.к. Ваши работы меня чрезвычайно заинтересовали и я готов предложить Вам официальный контракт или совместный проект. Позвоните, и мы обсудим условия сотрудничества в дальнейшем. Обещаю, что никогда больше не коснусь Ваших личных отношений (если Вы сами не поведаете мне о них).
Если же Вы не хотите и сотрудничества, то позвоните, чтобы мы могли договориться о Вашем гонораре за проделанную работу.
Казанова.»

Проведя ещё около получаса у зеркала, Лана привела себя в порядок и всё же решилась набрать номер. С лёгким волнением она поднесла трубку к уху и вместо гудка услышала песню в исполнении одного из итальянских теноров. Лана не помнила точно имя обладателя голоса, но песня была ей знакома, так как её частенько исполняли на всевозможных концертах. Хоть она и не знала итальянского, но, восхищалась мелодичностью и чувственностью произведения – от этой песни у неё постоянно бежали мурашки по коже. Вот и сейчас проникновенный голос певца вещал о чём-то очень интимном и грустном. Лана заслушалась рингтоном и немного вздрогнула от неожиданности, когда вдруг вместо песни услышала почти такой же проникновенный голос Казановы:
- Синди, Вы всё-таки позвонили? Я очень рад вас слышать!
Лана не знала с чего начать разговор и замешкалась с приветствием. Видимо, у другого телефона её молчание растолковали как обиду:
- Вы всё же обиделись на меня, и, я так понимаю, не хотите больше встреч? Но сотрудничество наше остаётся в силе или Вы и его разрываете? Впрочем, что я говорю? У нас же была всего-навсего устная договорённость и поэтому я не могу настаивать…
Лана услышала не то вздох досады, не то сожаления, а после секундного молчания Казанова продолжил, как показалось, с горькой иронией:
- Я не могу привлечь Вас к принудительной работе в рамках выполнения контракта…. Значит, мы ни под каким предлогом больше с Вами не увидимся?
В голосе Казановы были нотки отчаянья, и Лане стало неловко за то, что она вынуждает человека извиняться за то, чего он, может, и в мыслях даже не держал и более того, чувствовала, что нужно прервать его, чтобы не ставить Казанову в ещё более неловкое положение. Лана попыталась заговорить, но голос предательски дрогнул, и она лишь смогла прошептать:
- Извините, я тут что-то с настройками напутала, и Вас не слышно. А Вы меня слышите?
Лана сама не ожидала, что соврёт, но она вдруг поняла, что так будет лучше. Не каждый мужчина может простить женщине то, что он вынужден признавать себя слабым, идущим у неё на поводу. В трубке на несколько секунд воцарилась тишина, а потом более бодрый голос спросил:
- Синди, ало, Вы меня слышите? Синди?!
- Вот теперь слышу!  - ответила Лана, отхлебнув из стакана глоток сока, отчего голос прозвучал громче и уверенней. – Здравствуйте!
- Здравствуйте, Синди! – поздоровался Казанова веселее, но всё же чувствовалась настороженность в его голосе.

Лана всё ещё не знала, как сказать Казанове о забытом ею во дворце палантине и поэтому решила рассказать прямо, без всяких предисловий, чтобы не затрагивать сейчас тему обиды или недоразумения.
- Шевалье! Я же не ошибаюсь, Ваш герой, Казанова, именно таким титулом обладал?
- …Д-д-а-а-а! – ответил голос на другом телефоне с некоторой осторожностью в ожидании следующей фразы.
- Шевалье, - продолжала Лана, - я хочу повиниться перед Вами.
- В чём?! – насторожился Казанова, и в трубке на несколько секунд воцарилось тягостное молчание.
- Сегодня утром, складывая вчерашний костюм, я обнаружила, что вчера, в спешке покидая дворец, я потеряла палантин и теперь не могу вернуть Вам костюм. То есть я не смогу вернуть его в полном объеме - сам он цел и невредим, потерян лишь палантин… а без шарфа Вам могут выставить штраф в костюмерной. Я готова заплатить стоимость палантина или оплатить штраф, который Вам предъявят за его потерю. Это как Вам будет удобно, на Ваше усмотрение…
У другого аппарата вздохнули с облегчением.
-  Синди, не переживайте! Палантин – это лишь вещь, из-за которой не стоит так огорчаться … Я спрошу у метрдотеля дворца или администратора ресторана – вполне возможно, что шарф найден и лежит на складе забытых вещей.
- А вдруг его там нет? Он был такой красивый и вдруг его кто-то забрал?
- Милая Синди, не переживайте раньше времени…
- Как же не переживать? Он, ведь часть костюма и теперь вам могут предъявить претензии: выплатить стоимость палантина, а то и всего костюма.
При этой мысли Лана даже побледнела, представив, сколько же может стоить весь костюм, если один только палантин, наверняка, стоит немалую сумму.
- Синди, давайте не будем сейчас об этом. Я сначала поищу его, а потом уже обсудим все возможные варианты, если его не найдут. Договорились?
- Хорошо, договорились…  - не слишком уверенно ответила Лана, сомневаясь в том, что палантин может быть найден.
В трубке послышалось лёгкое шуршание, отдалённые голоса и через некоторое время уже более уверенный и бодрый голос Казановы спросил:
- Вам ещё не принесли костюм на сегодня?
В этот самый момент в дверь постучали.
- Одну минуту, - попросила Лана – в дверь стучат и вполне возможно, что как раз костюм и принесли. Вы подождёте или мне перезвонить?
- Я подожду…
Лана открыла дверь. На пороге стояла девушка с большой коробкой, держа её на обеих руках. Пропустив прислугу в комнату, Лана подождала у открытой двери, пока девушка положит коробку на журнальный столик, дала ей долларовую купюру и закрыла за горничной дверь.
Открыв крышку коробки, Лана обнаружила внутри очередной костюм, диск и письмо с заданием – «Маски, венецианское стекло, сувениры». Ниже темы шло расписание дня. Пробежав взглядом по листу, Лана поняла, что Казанова не настаивал на встрече вечером, но в прилагаемом письме, как всегда была расписана программа на день и указано место встречи с Массимо – мост Риальто, на котором располагалась масса сувенирных лавок, торгующих всем, что угодно душе туриста.