……………………………………………………………………………………………………
Темный переулок длинной узкой улицы. У старой обшарпанной лавки стоит тринадцатилетняя девочка с опухшими от слез глазами. Эдвард, 10-летний мальчишка, спрятавшийся невдалеке, не может не узнать свою кузину по предательски выбившейся огненной длинной пряди волос. Лавочник отказывается продать ей что-то, шепелявя и глотая слова. Она долго спорит с ним и, наконец, протянув изрядную горсть монет, удаляется в темноту, засунув под слой одежды маленький пузырек с какой-то странной микстурой. Лавочник смотрит ей вслед пустыми, но довольными глазами, и отходит вглубь того, что когда-то было приличной лавкой. Эдвард услышал еще один мужской голос и, не побоявшись, подошел поближе, дабы узнать то, о чем говорили подвыпившие мужчины.
- Неужто ты, Генри, продал этой молокососке крысиный яд?
- Чарльз, не будь дураком, она заплатила мне в 5 раз больше!
- Генри, но ты в своем уме! Она же… Да ты представляешь, каких делов она может натворить!
- Да что она, не смеши меня, Генри, может натворить! У этой бедняги родители - жалкие алкоголики, дома крысы по потолку бегают, не в силах дитятко прозябать среди тварей!...
Больше Эдвард ничего не слышал, убегая со всех ног домой. Мэри только усмехнулась в ответ на его предостережения, а утром, невзирая на его уговоры, завтракала вместе со всеми свежим молоком и сдобной булочкой, пропуская сквозь себя полные ненависти взгляды Джулии. Незаметно от всех Эдвард скормил остатки недопитого Мэри молока домашнему коту. Вечером того же дня Мэри внезапно стало дурно, она мучилась в лихорадке 3 дня, а кот подох спустя 2 недели. Благодарение небесам, Мэри быстро пошла на поправку, ведь в то злосчастное утро у нее совсем не было аппетита – и как следствие она выпила всего пару глотков молока. Врач сказал, что скорее всего, причина – сальмонеллез, но Эдвард-то знал в чем дело! Не сказав никому из взрослых ни слова, он в тот же вечер бросил в лицо кузине обвинения и злостные слова о том, что ему все известно, и пусть даже не пытается ничего отрицать!

- Эд… - Мэри жутко не хотелось спать и она, как когда-то давно, когда они с братом были совсем крошками, так сильно захотела подремать на его груди, что он не мог отказать сестре, как, впрочем, и себе, в таком приятном душевном удовольствии. Тем более, его самого в ту темную ночь ужасно мучила бессонница. – Знаешь, Эдвард…
- Ну?... – вопросительно кивнул брат, побуждая девушку к продолжению начатой фразы.
- Завтра…
- Да. Завтра. Завтра приедет Джулия.
- Как ты думаешь, почему она после стольких лет решила встретиться с нами?
- Почему? Да потому что ей не на ком больше выплеснуть свою горькую желчь.
- Нет, Эд… Ты слишком предвзято к ней относишься.
- Прошу тебя, Мэри, только не начинай заводить старую, как мир, песню о том, что так было лучше для всех.
- Ты хочешь сказать, что это не так? – Девушка подняла голову с братского плеча и, повернув юношеский взор к себе, заглянула прямо в большие глаза, так похожие на свои собственные. Эдвард на миг отвел взгляд и практически закрыл уставшие веки. – Нет, такого я не могу сказать. Возможно, мы правильно тогда сделали, что послушались… Возможно, это к лучшему, что Джулия не знает о том, что Амелия виновата в смерти крошки Ненси.
- Ну, вот видишь. Я знала, всегда знала, что ты не можешь этого не понимать. – Лицо Мэри расплылось в едва заметной улыбке радости, такой чистой и нежной, такой детской и милой.
- Но Мэри… Я никогда не смогу понять, почему эта дикая ненависть Джулии к тебе, ко мне, настолько сильна, что едва не погубила тебя, едва не лишила жизни самого дорогого, что у меня есть во всей Вселенной.
- О, Эд, как бы Джулия не ненавидела меня, она не способна была убить! Что ты мог понять тогда? Тебе было всего-навсего 10 лет и тобой всего лишь руководила ответная злость на ее нападки.
- Возможно, но ведь дело даже не в этой ситуации с ядом, а просто в наличии нечеловеческой ненависти.
- Да. Я не могу не согласиться с тобой. Не понимаю этого. Даже я в те годы осознавала, что случился несчастный случай, в котором не виноват никто, тем более Амелия, она ведь была совсем младенцем, практически таким же, как сама Нэнси. Но Джулия упорно не желала и, наверное, до сих пор не желает понимать очевидного. Она движима лишь своей ненавистью. – Лицо девушки покрылось слезами, которые Эдвард не мог не заметить.
- И после всего этого – после плача, каждая слезинка которого вонзается в мое сердце острым лезвием, - ты будешь завтра улыбаться ей?
- Да, Эд. Я ничего не чувствую к ней… кроме жалости. Неужели ты…?
Эдвард молчал.
- Ты не солидарен со мной?
- На этот раз…
- Это немыслимо, Эдвард!
- Немыслимо то, что делает наша кузина, Мэри.
Гнетущее мгновение приближалось с каждой секундой. Скрип колес подъехавшего экипажа возвестил наконец о прибытии той, кого было искренне жаль сестре и той, которую также искренне презирал брат.
Не отходя от сестры ни шаг, с виду кажущийся недвижимо спокойным, Эдвард хотел таким образом подбодрить Мэри – и надо сказать, у него это неплохо получалось, т.к. к наступлению критической точки девушка была совершенно уравновешенной, в то время как в душе ее брата бушевала настоящая буря.
- Мисс Джулия Клиффорд, сэр. – Вошедший лакей возвестил наконец о прибытии долгожданной гостьи.
Легкими, почти неслышными шагами, в гостиную вошла высокая девушка худощавого телосложения. За 10 лет – сейчас ей было уже 23 – она очень изменилась, - наверное, подумали близнецы. И, возможно, они были абсолютно правы. От того подростка, который истерил в далеком прошлом, остались разве что длинные густые рыжие волосы с медным отливом.
Мэри и Эдвард с ужасом ждали встречи с глазами кузины – большими, зелеными, а, главное, - полными бездонной всепоглощающей ненависти. Но, встретившись с ними, они вопреки ожиданиям, увидели лишь предательский блеск и дрогнувшие ресницы.
Не в силах сдвинуться с места, брат с сестрой молча ждали, что будет дальше. Несколько секунд, а, может, и минут, продолжалась гнетущая дл всех троих тишина.
- Мэри… Какая же ты стала…. – девушка сказала эти слова охрипшим глухим голосом и в один миг вдруг оказалась совсем рядом с хозяевами дома. Последние не могли не увидеть, что лицо кузины было озябшим от слез, которые она сумела лишь вытереть перед самым приездом, но не скрыть совсем.
- Да, именно такой… именно такой… Впрочем… - Нет, голос Джулии совсем не дрожал, но каждое слово ее как-то странно обрывалось, заканчиваясь хрипом вследствие долгих рыданий измученной души.
- Джулия…
- Нет, не говори, что ты рада меня видеть, не распускай руки в родственных объятиях и поцелуях – я этого не достойна!
- Но, право же, не надо…
Джулия вдруг обернулась в другую сторону – к Эдварду, который в этом момент не знал, куда себя деть. Он, конечно, ожидал от этой встречи чего угодно, но явно не того, что происходило сейчас.
- Я бы никогда… Никогда не приехала. Если бы…
- Джулия, а как же Амелия? Она с тобой? - Мэри, как могла, пыталась сгладить ситуацию.
Девушка, казалось, совсем не услышавшая этих слов умолкла, но через несколько мгновений ответила:
- Да, конечно, моя сестра здесь. Она, как всякий 13-летний подросток интересуется где-то там, позади меня, интерьером вашего дома. – Нельзя было сказать, что Джулия побледнела, т.к. ее лицо и без того было бело, как стена.
Мэри подошла к Джулии ближе и, положив руку на плечо кузине, тихо сказала:
- Позволь все-таки обнять тебя, Дж…
- О, Мэри! – Джулия с жаром кинулась на шею кузине, сотрясаясь от рыданий, которые она больше не в силах была сдерживать. – Сможешь ли ты простить меня когда-нибудь?
Не в силах вымолвить ни слова, сжимая в объятиях кузину, Мэри умоляюще обратилась взглядом к брату.
Эдвард подошел ближе. Глядя в глаза кузине, он чувствовал только жалость и какую-то странную боль, как будто из ниоткуда. Но где же та гнетущая ненависть, которая гложела его сердце еще несколько часов назад?...
- Эдвард…
- Джули, перестань, успокойся…
Высвободившись из объятий Мэри, Джулия уткнулась в плечо кузена, продолжая судорожно рыдать.
- Тихо. Тихо… Все в прошлом. В прошлом слышишь?
- Джулия, кузены: Мэри, Эдвард … вы здесь? - Появившийся вдруг незнакомый голосок ворвался внезапно в комнату, словно весенний колокольчик. – Ну, наконец-то я вас нашла!
Джулия, обернувшись в другую сторону комнаты – ту, откуда доносился девический голосок, вдруг замерла и, в момент, когда этого не ожидал никто, даже стоящие совсем рядом с ней кузены, упала ниц.

"Слишком много для одного дня потрясений," - подумал Эдвард, пока Мэри суетилась вокруг бездыханной Джулии.

Еще утром Райтли направился прямо к Шарлотте. Идя через поле, объединяющие их поместья, он себя поздравил с тем, какое количество женщин-загадок его теперь окружало. Не привыкший впадать в долгие размышления, Эдвард как человек деятельный решил закончить одно небольшое дело перед тем, как все внимание направить на Джулию.

Он нашел мисс Шарлотту у маленького прудика, где она безуспешно пыталась отвлечь большую лохматую собаку от поедания золотых рыбок, в ужасе ожидавших свою кончину на мелководье. Сцена эта позабавила бы любого. Раскрасневшаяся от тщетных попыток девушка перешла уже к словесным угрозам на тему "отмены кормежки" и "выселения из будки". Эдвард решил не дожидаться остальных гневных упреков и поспешил оттянуть непослушного пса от воды. Ему было достаточно легонько подтолкнуть собаку, как ее и след простыл за соседними кустами. И отдаленный лай, донесшийся до спасителей рыб, подтвердил их догадку о том, что пес занят теперь другими проказами.
- Доброе утро, Шарлотта! - Эдвард галантно протянул ей руку, чтобы она могла без последствий подняться от воды, не потеряв равновесия.
- Спасибо вам, мистер Райтли! - девушка сердечно пожала длань своего спасителя и лучезарно улыбнулась. - Вы подоспели как раз вовремя. Чарльз мог всех переловить... А ведь первую рыбку сюда запустила еще мама.
- Рад вам помочь! - Эдвард сразу перешел к делу, - Я шел именно к вам с поручением от общей знакомой.
Шарлотта была приятно удивлена и обрадована его словами.
- О, и кто же это?
- Мисс Лилли Уилингтон. - Он нарочито медленно произнес это имя, наблюдая за реакцией собеседницы.
- Чудесно, - надо отдать ей должное, Шар лишь слегка побледнела и сжала губы.
Эдвард предложил переместиться в парк.
Ему понравилась мисс Лилли, он чувствовал, что в ней нет зла и притворства. Вопрос был лишь в том, как ее оценивала Шарлотта и стоила ли доверия.
Шарлотта не дала ему сомневаться в себе.
- Что вам известно? - Она подняла на него глаза, полные невысказанного волнения и чего-то еще, чего Эд не смог понять.
- Немного, - он в свойственной ему прямолинейности был краток, - наш общий друг, - после этих слов он остановился, давая понять свое отношение к Лилли.
-... Итак, наш общий друг мисс Уилингтон просила передать вам вот это.
Эдвард вынул сложенный лист бумаги и отдал Шарлотте.
Изучив внимательно содержимое записки, девушка приняла решение.
- Я не вижу в том, что произошло с Лилиан, чего-либо предосудительного. Я не считаю это позорным и не уверена в чистоте помыслов мистера Лукаса, ее брата. Поэтому я вам доверюсь, мистер Райтли. И если вы действительно друг мисс Уилингтон, как говорите, вы поможете мне советом. - С этим словами Шарлотта поведала ему все. По его виду внимательного и сочувствующего слушателя она почувствовала, что поступила верно.
Эдвард сжал ее пальчики в перчатке, когда она замолчала. Они постояли в тишине еще какое-то время, прежде чем он произнес:
- Я верю в нее. А вот он мне крайне неприятен. Мы поможем Лилли.
- Спасибо вам, - еле слышно произнесла Шарлотта, вдруг впервые за долгое время ощутившая дружескую поддержку и понимание. Как когда-то было всегда с Брендоном.
Эдвард же в тот момент думал, что может однажды сможет рассказать этой смелой девушке о тех тайнах, что наполняли его самого.
- Ко мне приезжают кузины. Мне надо спешить их встретить. Рад буду видеть вас, Шарлотта у нас на обед, когда пожелаете. - С этим он поклонился. - Вместе мы ее вытащим.

***
Препроводив упирающуюся Джулии отдохнуть после поездки в отведенные комнаты, Мэри, не теряя времени, обратилась на поиски непоседливой Клиффорд-младшей. Ее она помнила совсем маленькой, и получается, ничего не знала о ее интересах и вкусах.
Амелия сидела в оранжерее и рисовала по гравию тонкой веточкой. Мэри не хотела напугать дитя, и поэтому осталась стоять на расстоянии, внимательно наблюдая за ней. У девочки явно было дарование - она с таким нескрываемым удовольствием смело расчерчивала свободное пространство своей самодельной кистью, - выходило неплохое отображение пейзажа за стеклом.
Мэри залюбовалась. Правильно говорят, дети, все дети, особенные. Открытые и самобытные, еще не вправленные в рамки жизни и не отравленные суровой реальностью.
- Милая, ты не устала? - как можно мягче спросила, наконец, Мэри.
- Совсем нет, кузина! Я могу играть часами, и мне даже не нужна компания и присмотр. Джулия говорит, я ра-ци-онная... - Девочка широко улыбалась, гордая собой, - Вы не беспокойтесь, я осторожна и ничего не поломаю.
- Я уверена в этом, дорогая. Зови меня просто Мэри. Я тебя помню совсем крошкой, а теперь ты уже почти взрослая. -Она наклонилась и провела по огненным волосам Амелии.

В другой части дома Эдвард инструктировал слуг.
- И запомните, не позволяйте нашим дорогим гостям близко приближаться к кухне, готовить самим чай. И не дай Бог, надолго оставлять их без внимания, особенно если с ними мисс Мэри. Моя сестра очень хочет произвести приятное впечатление на родственниц как отличная хозяйка. Вы ей можете понадобиться каждую минуту. И, кстати, Сара, ты как горничная гостей, будешь лично мне докладывать о их настроении, особенностях. Мы с кузинами давно не виделись -хотелось бы поделикатнее узнать о них побольше. Книги, интересные безделушки, которые они как юные девушки возят с собой, - каждая мелочь может стать бесценной крупинкой укрепления родственных уз между нами. Докладывать мне без промедлений.
Покончив с этой пламенной речью, Эдвард отпустил прислугу и, подойдя к окну, вздохнул, ощущая себя трусом и паникером. Джулия изменилась. Только не понятно пока в какую сторону.

***
Настала самая жаркая пора короткого английского лета. Наши герои, погруженные каждый в свои заботы, почти не замечали, какими яркими деньками и мягкими вечерами в этом году наградил Бог туманный Альбион. И дело даже не в отсутствии набожности или неумении наслаждаться окружающими прелестями, черты что, по правде говоря, присущи многим молодым людям, посвящающим в век праздности свое время породистым лошадям и модным нарядам.
Шарлотта вовсе не замечала, какое именно платье ей приготовит с утра горничная; у Мэри не было времени чинно посидеть в гостиной с вышиванием, демонстрируя редким гостям отличную осанку и царственный изгиб шеи, - у молодых леди совсем не было времени даже на восхищение погодой.
Зато матроны местного общества явно томились от скуки, не находя себе достойного занятия вне увеселительных мероприятий. Закрыв очередное собрание женского общества сбором денег на приют для бездомных кошек, дамы решили почти единогласно, - миссис Фрост задремала на заднем ряду и пропустила голосование, - устроить ежегодную неделю виста, ту самую, которая после смерти своего основоположника, мистера Клиффа, не возобновлялась.
Миссис Ренделл, как председатель сего сборища, быстро утихомирила гвалт, вызванный такой интересной новостью, и напомнив всем правила мероприятия, составила список принимающих домов и разбила всех на команды.

- Вот мы повеселимся, мистер Брайтли! - Лукас внесла в кабинет чай, - Мистер Клифф был бы доволен, узнав, что мы возобновим старые традиции.
- Вы помните, как много лет назад, вы отчаянно мухлевали, лишь бы оказаться в последнем туре и нарочно проиграть Лизе Доневэй? Вы направо и налево пели о своей любви к ней, а она во втором круге объявила о своей помолвке с Джеком! Как быстро бежит время, - их дочь уже невеста!
- Дорогая моя, вы серьезно считаете, что я бы женился на Лизе? -мистер Брайтли, хитро прищурился и пытался как мог скрыть расползающуюся улыбку.
- Конечно! Никто в этом не сомневался!
За ужином тетушка пояснила непонимающей Шарлотте, бывшей в слишком юном возрасте в тот год, когда умер мистер Клифф, чем хороша неделя виста.
- Все бывают в гостях у тех, кто не очень-то и любит гостей. Правила обязывают принимающий дом организовывать игру в отведенный день недели. И поверь мне, лапочка, это лучшие поместья округи. За семь дней тесного общения не одно семейство обзавелось закадычными друзьями, кто-то надолго рассорился, а молодежь и вовсе объявляла о своих помолвках раз в четверть часа. - разгоряченная воспоминаниями Лукас не жалела красок, найдя в племяннице благодарного слушателя.

- А самое главное, дорогое дитя, ты развеешься! - Лукас с укоризной посмотрела на почти не тронутый ужин Шарлотты, - Молодая дама должна хорошо питаться, чтобы быть готовой к браку и рождению детей. А на тебе лица нет!
Умение тети перескакивать с одного на другого давно не удивляло девушку. Поблагодарив за увлекательный рассказ, она отпросилась из-за стола и поднялась к себе.

***
- Милый Брендон! Как приятно вот так просто идти с тобой рядом, как мы часто ходили в Бате. Я знаю, у нас впереди много лет, но каждый раз, когда я тебя вижу у меня заходится сердце!
Искреннее, открытое личико Мэри в обрамлении густых темных волос сочетало в себе чистоту и искушении одновременно. Немного лукавая мягкость ее натуры привлекала к себе десятки мужчин, а она выбрала его.
Саммерс боролся с желанием привлечь ее к себе и поцеловать.
- Эта грядущая неделя виста не в шутку всколыхнула общество. Местные жители с таким упоением вспоминают былые времена, что уже не терпится посмотреть и принять участие, - Мэри легко ступала, взяв под руку Брендона.
- А как твои кузины отнеслись к этой затее? Они не ревнуют к твоему вниманию? - легонько подтолкнув ее вперед, он пошел позади.
- Они вполне довольны. Знаешь, у нас с ними не было особенной близости, так что говорить об истинности их чувств я не могу.
- Ничего, может именно предстоящее увеселение вас сблизит! Во всяком случае, я искренне вам этого желаю.
Молодые люди еще долго прогуливались по саду Самммерсов, наслаждаясь милыми словесными баталиями и близостью друг друга.
Брендон не поцеловал ее на прощание, как не целовал никогда. Скромный поцелуй в щеку на объявлении помолвки не в счет, как не в счет шло явное разочарование Мэри, ожидавшей и на этот раз большего. Но этого не случилось.
Брендон еще помнил Шарлотту, вкус ее губ. И боялся, что если вдруг потеряет голову и поцелует другую, то уже никогда ни вспомнит, как это - любить Лотти.

***
Старый, ворчливый мистер Олстенфорд был крайне недоволен, услышав весть о том, что его поместье будет принимать третий круг виста. Не будучи заядлым игроком, с годами он потерял вкус уже ко много более важным вещам.
Классический джентльмен давней закваски, он был фактически приперт к стене массивной миссис Ренделл, не желающей получить отказ в гостеприимстве "в тихом, элегантно обставленном дома достопочтенного члена общества". И вот он уже, деловито приосанившись, прогуливается между столов и наблюдает за игрой разномастных команд, дерзнувших попытать свою фортуну в картах.
Возрождение традиции имело огромный успех. К открытию "Недели виста" собрались почти все жители графства от мала до велика. Миссис Ренделл даже пришлось ограничить число участников жестким регламентом, исключающим совсем молодых и слишком старых. Общее воодушевление, однако, ко второму дню после отсева первых проигравших сменилось азартным возбуждением с нотками камерного напряжения. Никому не хотелось остаться в хвосте!
Вист шел параллельно, как завещал бедняга мистер Клифф, за семью-десятью столами. Соперники определялись жеребьевкой. Отсев шел из самых неудачливых со всех групп, когда отстающие играли последнюю партию все вместе. Как сострил капитал Дженкс - "лига карточных растяп".
Ежедневно отсеивались двое. К выше упомянутому кругу у мистера Олстенфорда из "лиги" выбыли - миссис Чотс, дама плохо представляла себе тактику виста и к тому же постоянно отвлекалась на своего мужа, оказывающего знаки внимания незамужним соседкам по столу, близницы Мирфонсы, и пастор - совершенно не умевший обходить соперников.
Хозяин дома явно поскупился на закуски и вино, что настоящий организатор миссис Ренделл предусмотрела и немало сконфузила скрягу, привезя из дома несколько коробов с десертом и пару бутылок игристого.
К четвертому часу игры лидеры уже заканчивали свои партии и считали очки, самодовольно ухмыляясь и ехидно посмеиваясь над теми, кому предстояло еще биться за "выживание" среди слабейших.
- Лукас, когда ты так научилась играть в вист? - Мистер Брайтли устроился в кресле с сигарой, собираясь с силами перед последней партией. - Я собираюсь выбить мисс Чейтли, она совсем не заинтересована в игре, а только постоянно дергает себя за кудри!
Лукас слегка коснулась его плеча веером.
- Дорогой мистер Брайли, все дело в том, что я не стала лучше играть, просто я уже вышла из возраста мисс Чейтли, когда приходится постоянно думать о своей прическе и присматривать себе достойную партию.
Мистер Брайтли добродушно рассмеялся.
- Нет, Лукас, еще не вышла. Помяни мое слово, мы тебя еще выдадим замуж.
Свое встревоженное удивление на эти слова тетушка Шарлотты умело скрыла за милой улыбкой.
Сама же наша героиня, мисс Брайтли, легко прошла предыдущие туры и теперь не встретила особых преград на пару с Джулией, кузиной Мэри, обыграв всех соперников за их столом.

Карты не шли. Совсем не шли. Мэри скрывала свое шаткое положение за громким смехом и легким флиртом с глуховатым полковником Свивенсоном. Бледно-зеленое платье с красивым вырезом изящно подчеркивало ее темные волосы и светлую кожу, но, увы никак не влияло на удачу. Ее "счастливое" бархатное было слишком жарким и не соответствовало дневному времени начала очередного круга. Именно в нем она была в тот вечер, когда Брендон сделал предложение. Было неожиданно прохладно для Брайтона, но любимый был так близко, что казалось весь мир у ее ног... Казалось, на миг закроешь глаза и снова окажешься в том сказочном миге...
- Мисс Райтли, ваш ход! - мисс Шелсти представляла из себя нагловатую молодую особу на выданье, считавшую, что деньги ее отца с лихвой окупят все недостатки ее характера.
Мысли о суженом совсем отвлекли Мэри от игры. Про себя произнеся одно из крепких словцов Эдварда, она пошла ва-банк.

- как интересно...- почти заговорчески промкрлыкала Шарлотта
-Неужели вы одобряете подобные занятия?- левая бровь молодого человека стремительно взметнулась вверх.
- В этом нет ничего предосудительного! Очень интересное занятие, мистер Эдвард. И к тому же очень занимательное. Честно признаться я и сама грешила этим, но увы... Брендон называл мои рисунки "цветочными каракулями" Взгляд девушки затуманился легкой дымкой воспоминаний...

Солнце светило уже высоко над головами двух детей сидевших в тени раскидистых кустов белой сирени. Мальчик постарше девочки перебирал с заботливой осторожностью листы бумаги с рисунками, казавшиеся ему самыми великолепными произведениями искусства.
-Ну так то сойдет! - весело прищурясь заметил мальчик.
Белокурая девочка вымазанная в синюю краску с кистью в руках и выражением истенной гордости за свое творение, готова была вцепиться своими маленькими ручками в волосы этому несностному мальчишки.
- Сойдет? Брендон, папе этот рисунок понравился больше всего. Это же мои любимые цветы!
- И мои тоже... - еле слышно промолвил юный Брендон Саммерс.
- Что?
- Я говорю, мне всегда нравятся твои "цветочные каракули". Неудивительно, что кроме цветов ты ничего не рисуешь.- ласково пробормотал мальчик. - Лотти, ты бы видела себе! - и мальчик залился веселым смехом.
Шарлотта обиженно надула губки и небрежным движением руки потерла носик. Увидив что из себя представляют ее ручки, нетрудно было представить, что ее лицо тоже походило на мольберт неопытного художника. Лотта хитро прищурилась и одним движением кисти оставила на щеках юного Брендона синие кляксы, и тоже рассмеялась.
- Теперь мы помечены одним цветом, Брендон! - сквозь смех проговорила девочка. - Мы вегда будем вместе, и навсегда полюбим этот нежно- голубые каракули!
Шарлотта тогда и представить себе не могла, как она была права. На тот момент она, совсем еще девочка, любила синие цветы, а Брендон уже отдал свое сердце во власть синих глубин ее бездонных глаз.

- Я пойду поищу Амелию. - голос Эдварда Райтли вернул Шарлотту в настоящее, вырвал ее из воспоминаний о дорогом человеке, которые в последнее время приносили только боль и разочарование.

Улыбка еще играла на ее устах, когда смысл с такой легкостью брошенной фразы уже показался Шарлотте неприличным. Вспоминать далекое детство и упоминать имя самого привлекательного джентльмена в зале, обрученного с кузиной собеседницы... Не зная как справиться с мучительной неловкостью, она разглаживала несуществующие складки на платье и не смела глаз поднять на Джулию. Ей казалось, что все видят, как ее тянет к Брендону, читают все те мысли, которые она запрещает думать даже себе самой.
- Вам прекрасно удается держать себя, - холодный огонек, блеснувший в глазах мисс Клиффорд, быстро сменился привычной маской светского безразличия, - во время виста, я имею в виду.
Шарлотта почувствовала себя совсем неуютно.
- Мисс Джулия Клиффорд, вы прекрасно сегодня смотритесь! Надеюсь, ваш успех не ограничился карточным столом, - невольно подражая манере Лукас бестактно говорить без умолку о личном, Шарлотта изображала радость и восторг.
- О, нет, я не настолько удачлива, как некоторые леди, - Джулия изящно поправила выбившийся из прически локон, - они так легко кружат голову молодым мужчинам, флиртуют и думают, что однажды обретут семейное счастье. Но обычно их пламенные кавалеры женятся на других.
Шарлотта знала, что сейчас не стоит ввязываться в дискуссию и тем самым показывать этой, как оказалось не слишком добродушной особе, своих истинных чувств. Но она бы предала саму себя, если бы перед тем как грациозно подняться, она, собрав всю свою выдержку в кулак, не бросила сидящей Джулии:
- Да, так случается с милыми и открытыми девушками. Но я совершенно не завидую тем мужам, что связали свои судьбы с холодными гордячками, которые всю оставшуюся жизнь будут недовольны всем и вся.
С этими словами Шарлотта направилась к столику, где шла последняя партия на выбывание, и невеста Брендона делала свой первый ход.

"Она убежит... убежит! И я ее больше никогда не увижу", - Брендон все еще стоял в опасной близости от мисс Брайтли, и мысли его , подобно лучу заходящего солнца, проникавшего через открытую дверь в сад, ласково касались девушки перед ним, - "она всегда убегала..."
Время будто застыло. Частицы пыли, отсветы драгоценностей дам... Всё на миг окуталось в волшебство...
Шарлотта заколола волосы наверх, и теперь, чувствуя его за своей спиной, ей хотелось спрятаться, хотя бы положить руки на затылок, чтобы он ничего не узнал, не увидел как бьется на шеи та самая жилка, которая там... под развесистым дубом... в тот вечер... в тот ливень... кажется совсем, навечно замерла.
"Господи, прекрати это... Дай мне сил, сделать все правильно," - Шарлотта, не осознавая, про себя повторяла слова своих ежевечерних молитв, которые она посылала Богу с тех пор, как он вернулся.
Едва дыша, выкинув все мысли из головы, потому что не могла просто вот так продолжать стоять, она медленно развернулась. И улыбнулась. Широко улыбнулась, как будто не только ее губы, но и вся она благодарили его за все то, что их когда-то связывало... В глазах стояли слезы, но Шарлотте было все равно, что он увидит или как поймет.
Она сделала это для себя.
Брендон зачарованно смотрел в бездонные голубые озера ее глаз. Она вся светилась изнутри, только они плакали. Не отдавая отчета в происходящем, он был уверен, что запомнит этот момент навсегда.
"Нет! Нет! Нет!" - почти вслух шептал он, - "Не прощай, не прощай." На долю секунды в нем проснулась неведомая сила, готовая забыть все устои общества и подхватив эту девушку, унести ее и всю жизнь быть у ее ног.
Его руки непроизвольно сжались в кулаки.
- Ох! - мистер Саммерс-старший, открыв свои карты к собственному разочарованию понял, что обыграл Мэри. - Мисс Райтли, дорогая моя, как же так!
Будущий свекор та хотел помочь Мэри не вылететь, что очень расстроился, поняв что та все-таки проиграла.
Мэри с улыбкой легко поднялась из-за стола и тепло пожав руку прекрасному джентльмену, "настоящему рыцарю", она подошла к Брендону и громко сказала:
- Мистер Саммерс, ты женишься на плохой картежнице!
Толпа, обступившая игроков, одобрительно загудела, оценив не столько юмор мисс Райтли, сколько ее абсолютно очаровательный вид и добрый нрав.
Шарлотта теперь стояла к нему лицом и, также выражая одобрение частыми кивками головы, смотрела в пол.
Больно. Невыносимо. Делать вдох тяжелее, чем ходить. Такие разные теперь судьбы, а боль одна на двоих.

Она видела его взгляд полный умирающей надежды, огонь любви... Но к кому? Лотта гнала от себя эти мысли... Но увидев то, что произошло.. Брендон стал холоден, нежность стоящая в его глазах исчезла, когда он посмотрел на Мэри... Лотта все поняла!...
Господи! Какую же они сделали ошибку! Почему только пройдя через разлуку, понимаешь как дорог тебе этот человек, который уже безвозвратно потерян... Вот он - совсем рядом, протяни руку и дотронешься, но в то же время пропасть все больше и больше расступалась между ними.
- Прошу прощения, - извинилась мисс Брайтли и направилась к двери.
Она не могла больше выдерживать этой гнятущей близости жениха Мэри.
"У них будет замечательная семья! А детишки будут похожи на Брендона..." - твердила она про себя.

Солнечный диск медленно сползал к далекому горизонту, окрашивая окрестности в теплый богрянец. Прохладный ветерок приятно остужал разгоряченные щеки девушки. Лотта вдохнула полной грудью, ей до сих пор казалось что она задыхается. Вечерний воздух был щедро пропитан ароматами цветов, и даже казался сладковатым на вкус.
Мисс Брайтли брела по каменной дорожке в глубь сада. Сейчас ей не хотелось никого видеть. Увидев, что Эдвард под руку с кузиной направляются в дом, Шарлотта облегченно взодхнула. Значит теперь никто не помешает ей подумать... В очередной раз убить себя мыслями о том, чье сердце тоже разрывалось на тысячу осколков.
Шарлотта шла почти не смотря вперед, и наткнулась на старое подобие часовни.

Он шагнул к ней, не думая ни о чем на свете кроме этих родных голубых глаз... В несколько шагов он оказался уже около своей недосягаемой мечты.
Шарлотта уже чувствовала его дыхание на своих обнаженных плечах. Если бы этот момент длился вечно...
- Я счастлив, Лотти... Я не сомневаюсь в сказанном... и...- он повернул девушку за плечи лицом к себе. - Я люблю тебя!
Ноги подкосились, если бы не Брендон Шарлотта упала бы на каменный пол. Она не могла поверить... Как? Почему тогда он жениться на Мэри... В голове говорили тысячу голосов: "Беги!! Лотта, беги от него!" Но лишь сердце шепнуло: "Останься!"
- А как же Мэри? - спросила девушка вновь обретя голос. - И что будет с нами дальше?
Брендон не хотел об этом думать, он по мальчишески пожал плечами. Он действительно не знал что будет дальше.. Сейчас он был самым счастливым человеком, смотревшим в любящие глаза Лотти, его Лотти...
- Я думаю, мы оба боимся одной единственной истины...
- Какой же? - шепнула девушка
-этой...
Брендон заключил девушку в свои обьятья и поцеловал...

Этот божественный поцелуй любви казалось длился вечно...
- Так не должно быть, так не правильно, Брендон, милый мой Брендон! - сквозь слезы прошептала Шарлотта.
- Но мы ведь любим друг друга! Лотти?
- Да... А как же Мэри? Если ты разорвешь помолвку - это опозорит ее, и ее семью. Неудевлюсь, если Эдвард вызовет тебя на дуэль... И тогда...- девушка закрыла лицо руками, представляя себе все вытекающие последствия.
- Давай убежим... Куда угодно, но только с тобой! Мне рай будет казаться адом, в котором нет тебя...- его глаза тоже увлажеились.
- Но ведь Мэри, так тебя любит, что будет с ней? Она умрет от горя!- шептала Шарлотта все еще закрывая лицо ладонями.
Брендон понимал, что она права. Но от этого становилось лишь тяжелее.
-Лотти, ты всегда думаешь о других! Но подумай хоть раз о себе! Зачем приносит такую жертву, ради чужого счастья? Зачем убиват нашу любовь? Лотти! - Брендон слегка тряхнул девушку за дрожащие плечи.
Она смотрела на Брендона глазами полными отчаяния и боли... АХ, почему судьба так жестока к ним? Годы беззаботного детства уже не вернуть, они остануться самым дорогим воспоминанием об их нежном чувстве. А теперь, теперь нужно уйти. Навсегда уйти из жизни Брендона Саммерса! Она понимала, чего ей это будет стоить. Но так будет правильно!
Шарлотта встала на носочки, чтобы еще раз почувствовать вкус его поцелуя... Еще один миг с ним, а затем наступит вечность одиночества.
- Прощай,- прошептала девушка, еле сдерживая рыдания, и выбежала из часовни.
- Лотти, нет! Не покидай меня! - доносились вслед его мольбы.
Шарлотта бежала из последних сил, слезы текли рекой из ее потухших глаз. Она все сделала правильно, твердила Лотта.
Понимая, что в дом возвращаться в таком виде нельзя, иначе неизбежать вопросов окружающих, и тогда она точно не выдержит... Лотта завернула на тропинку, ведущую к фонтану. Его прозрачная вода хрустальными ручейками сбегала с форфорового подобия водяной нимфы. Лотта умыла лицо холодной водой, пытаясь успокоиться. Сердце почти не билось... Лишь редкие затихающие удары отдавались в груди. Она понимала, что ее сердце навсегда осталось в той маленькой старой часовне, в руках любимого.

Эдвард часто заморгал, стараясь вернуться к действительности и как-то загладить свою нечаянную вину перед маленькой кузиной. Амелия твердо уверилась, что полностью лишена всякого таланта, и на глазах у изумленного брата, быстро скомкав так и не завершенный портрет, бросилась вон, глотая слезы.
Еще не полностью оправившийся от пережитого удивления, Эдвард чертыхнулся про себя и быстрым шагом направился за расстроенной девочкой, в уме перебирая всевозможные слова извинений и утешения.
А тем временем летний ветерок подхватил шарик бумаги, бывший когда-то картиной, и унес его в совсем другую сторону, где злосчастный портрет нашем свою гибель под проливным дождем будущей ночью в кустах розалии.

Битый час Эдвард успокаивал свою маленькую кузину – и, надо сказать, ему это прекрасно удалось, правда, стоит заметить, удалось не без помощи Мэри. Его всегда удивляло неподдельное умение сестры ладить с младшим поколением – и этот случай не стал исключением.
Но покой мистеру Райтли только снился. В его голове вертелось множество вопросов, сводящихся один к одному, но выражающих единственную суть: как Амелия могла знать незнакомку из Ренделл-Парка, которая никому не известна в здешней округе, тем более, кузины гостят здесь без году неделю?
Говорить на эту тему с Амелией Эдвард не осмеливался, т.к. боялся каким-либо образом ее снова обидеть, оставалось… Правильно, необходимо издалека намекнуть Джулии. Несмотря ни на что, последняя контролирует каждый шаг своей сестры.
- Можно? - После интеллигентного стука в комнату кузины, мистер Райтли ступил через порог.
- Да, конечно, - Джулия, скрывая удивление от внезапного нежданного визита, протянула Эдварду руку в знак приветствия.
- Не буду ходить вокруг да около, мисс Клиффорд, перейду сразу к цели своего визита. Я хотел бы поговорить с вами о вашей сестре.
Огненные ресницы Джулии грустно опустились, а правая брось слабо вздрогнула.
- Она неверно себя ведет, кузен?
- О, нет, что вы… Я совсем не это хотел сказать. Амелия - чудесная молодая девушка, в ее возрасте она ведет себя, право, как сущий ангел.
- Тогда что же?..
- Она давно интересуется живописью?
- Последние года 3 не выпускает из рук кисти.
- И… вы следите за ее успехами?
- Приходится. Никому кроме меня она свои работы пока не показывает. Даже маме... когда... когда... она была еще жива. – Джулия неслышно вздохнула.
- Вы ругаете ее?
- Да. Но я делаю это для ее же блага. – Минуту помолчав, Джулия прибавила: – Согласитесь, кузен, если я буду хвалить ее слишком часто, она, загордившись, представит себя великим художником – и тогда ее талант останется на сегодняшнем уровне, а ведь его необходимо развивать и совершенствовать, не так ли?
- Совершенно верно. – Эдвард заволновался, не зная, каким образом продолжить разговор, чтобы плавно перевести его в нужное ему русло.
- Вы нашли ее вчера за очередным мольбертом, да?
Поняв, что этот вопрос – настоящий подарок судьбы, мистер Райтли не замедлил с ответом:
- Именно так, кузина, и должен признаться я был поражен…

………………………………………………………………………………………………….
Белые стены… Боль… Грязные руки… Противные прикосновения…. Запах алкоголя и никотина… И везде грязь, грязь, грязь…
…………………………………………………………………………………………………..
Джулия безудержно ворочалась в постели, не в силах вырваться из этого бесконечного кошмара.
- Джули… Джули, милая, проснись… - Амелия вытирала холодный пот платком, безуспешно пытаясь разбудить кузину.
- О… - открыв глаза, Джулия была не рада была вернуться, будто попапав из одного кошмара в другой.
- Тебе снова приснился страшный сон?
- Это ты… Ты… Ты… Ты….
Уткнувшись лицом в подушку, девушка взвыла громкими рыданиями, а ее тонкие пальцы так сильно сжимали простыню, будто белое покрывало было последним, что могло спасти эти пальцы от самоубийства.
- Джули…
- Прекрати. Прекрати называть меня Джули!...
- Тебе слишком дурно, кузина?
- Оставь меня в покое, Амелия.
Будто привыкнув к подобному обращению, девочка молча покинула комнату.


Это утро выдалось ненастным. Пронизывающий ветер безудержно выл, скрепя своими холодными зубами, ветки деревьев хлестали по окнам, будто пытаясь ворваться в домашний уют, а дождь… Дождь просто шел, выливая на землю бесконечное количество своих слез.
Будто в оцеплении после пережитого сна, если это можно было назвать сном, Джулия встала и прошлась по комнате. Ужасные картины продолжали мелькать в ее голове под пронизывающий крик новорожденного младенца.
- О, небо, что же мне делать? Что?.. Я так люблю ее… И ТАК ненавижу!... Я не могу ее простить. Не могу!…
Приведя себя в порядок, Джулия бросилась вон из комнаты.
…………………………………………………………………………………….
- Но, дитя, ты уверена в том, что говоришь? – Мэри гладила ладонью длинные рыжие локоны девчушки, голова которой покоилась на ее коленях. Крупные слезинки катились по лицу Амелии, удивительно похожие на крупные горошины.
- Да-да-да! Она ненавидит меня, кузина! Ненавидит! И самое страшное – я не знаю почему.
Мэри тяжело вздохнула, не зная, что еще сказать для того, чтобы убедить кузину в обратном. Тяжелые мысли, словно камни, сыпались на доброе сердце Мэри, а ужасные догадки душили ее, словно гремучие змеи.
- Когда я вспоминаю, - Амелия всхлипнула, - как мы были близки с ней раньше, когда я была маленькой, как она любила меня… Ведь правда, Мэри, ты же помнишь? Помнишь, как она жалела меня, покрывала мои провинности перед маменькой, помнишь, как она называла меня своей маленькой сестренкой, крошкой Амели?...
Мэри, вздрогнув, продолжала гладить маленькую кузину по голове, не в силах совладать со своими собственными эмоциями. С каждым словом девочки, она все больше боялась, боялась, что все ее догадки верны – и Джулия действительно узнала, кто на самом деле…
О…
…………………………………………………………………………………..
- Вы здесь? Право, я обыскалась вас по всему дому. – При появлении Джулии, Амелия вскочила и в судорожном страхе стала тормошить свои волосы, пытаясь скрыть едва засохшие слезы. – Как дурна сегодня погода, не так ли, кузина? Прости, Амелия, я была с тобой слишком груба – всему виной это гадкое ненастье. Ты же знаешь, какой у меня ужасный характер…
- О, право, сестра, я уже давно забыла об этом. – Амелия потупила взор, пряча глаза, которые не умели врать.
- Что ж, в таком случае, кузины, последуем к завтраку. Все уже давно готово. - промолвила Мжри, пытаясь наконец-то завершить данную ситуацию.

***
Шарлотта Брайли была счастлива. С того самого разговора с Бренденом она словно бы парила, утопая в собственном счастье и наверное, его можно было бы назвать абсолютным если бы не тревога за Мэри. Совсем недавно она сама вынуждена была наблюдать, как её любимый отдаёт себя другой женщине и юное сердце её полное той добротой какая возможна, только если ты юн и не опытен сжималось при мысли, что кто-то другой испытает эту боль из-за неё самой. Возвращаясь домой, после того как она покинула Бреда девушка напряжённо размышляла о том, как скрыть собственное возбуждение от неугомонной тётки Лукас и бедного простодушного отца, который впал бы в неописуемую печаль, узнай он что невинность и добродетель его дочери уже далеко не так неоспоримы как прежде. Нет, Шарлотта по-прежнему была невинна физически, однако, душа её, впервые познавшая истинное соперничество медленно изменялась, и именно этот страх изменения внутреннего, страх измены собственному я заставил её отказаться от того что Бред так легко предлагал ей, сбрасывая со счетов чувства другой женщины. Соблазн – вот то, с чем не знакома была Брайтли прежде. Соблазн, покорившись которому причиняешь боль. Когда до дома оставалось совсем немного Шарлотта остановилась, заставив себя отдышаться и вытереть слёзы. Тётушка как всегда встречала её на пороге…
***
Брендон Саммерс шёл к своему дому очень медленно. Ему нужно было время, чтобы осмыслить происходящее. Любовь его к Лотте давно стала своего рода зависимостью, неизлечимой болезнью, проклятием. И вот теперь он понял, что имеет над нею власть, но власти этой по-прежнему слишком мало чтобы привязать девушку к себе. Она любила его, но всё же, снова оставила. В этом была вся Шарлотта. Дать надежду, поманить, чтобы снова бросить… Он сам готов был бы причинить боль кому угодно, он готов был бы убить лишь бы только Лотти, его маленькая Лотти была счастлива. Но сама Шарлотта на такие жертвы не шла. Общество, благополучие Мэри и её брата оказались для юной леди важнее, чем его, Брендона, счастье. Что ж… у него осталась преданная, верная мисс Райтли, красавица и превосходное орудие мести маленькой Шар… Мысль вернуть всю ту боль, какую возлюбленная дарила ему эти годы стала почти притягательной. Он не перестал любить её, вовсе нет! Напротив он стал после этого поцелуя любить её ещё сильнее, и он хотел получить Шарлотту всю без остатка, получить её раскаяние, полную власть над той, которая так долго его мучила.

***
- Джулия, можно мне с тобой?
- Амелия, прошу тебя, не начинай в который раз абсолютно бессмысленный разговор.
- Ну, пожалуйста, я совсем не буду тебе мешать – и даже не стану просить прокатиться на любимом скакуне кузена, я только пройдусь с тобой рядом. Ты даже не услышишь меня, правда.
- О, Господи, Амелия, ну, право, перестань!... Ты совершенно несносна! Пойди лучше порисуй свои любимые портреты, пользуясь редким моментом тишины и пустотой дома.
- Я больше не занимаюсь рисованием.
- Надо же! Отчего, позволь полюбопытствовать?
- Я совершенно ни на что не гожусь. – Амелия, потупив взор, не знала куда себя деть, и уже готова была прекратить бессмысленные просьбы в адрес сестры взять ее на конную прогулку, лишь бы не слышать более слов Джулии, сказанных с нескрытым негодованием.
На лице Джулии, еще мгновение назад выражавшем совершенное равнодушие к сестре, ее просьбам и занятиям, промелькнул след давней, самоуничтожающейся, но еще такой крепкой любви, что ее рука инстинктивно потянулась к девочке-подростку. Амелия, уже напрочь отвыкшая от ласк сестры, вздрогнула, почувствовав, как рука Джулии нежно гладит ее по волосам.
- Ты меня удивляешь, Амелия! Ну, как можно быть такой глупой, в твоем-то вохрасте! Ты хорошо рисуешь. Да, тебе многому еще предстоит научиться, однако это вовсе не значит, что при малейшей неудаче следует считать себя ничтожеством… Не стоит останавливаться на полпути.
- Совсем недавно ТЫ говорила совершенно иначе.
- «Я тебе врала, маленькая» - крикнула про себя Джулия, но вслух сказала: - Не следует полагаться исключительно на мой дурной вкус. И все. Полно раскисать. – Словно ужаленная диким шмелем, Джулия резко отпрянула от сестры, собираясь к выходу на прогулку.
- Ты все же не возьмешь меня с собой?... – в голосе рыжеволосой девчушки угасала последняя надежда.
- Амелия, мы, кажется, обо всем поговорили. – Жесткий тон снова превратил Джулию в «железную леди», а маленькая ее копия устало глядела вслед уходящей старшей сестре.

***
- Джулия… О, горе, кузина, вы слышите меня?! – Эдвард Райтли в исступлении окрикивал бесчувственную Джулию, лежащую на земле, держа ее бледное безжизненное лицо в своих руках. – Господи!...
Тщетно пытаясь привести мисс Клиффорд в чувства, Эдвард еще раз внимательно осмотрел ее. Никаких следов серьезных ушибов и ранений не было – как опытный наездник, мистер Райтли сделал вывод, что упала Джулия не на полном ходу, а при попытке укротить строптивого коня, следовательно, как ярая любительница подобных прогулок, Джулия должна была отделаться в худшем случае легким испугом. Тем не менее, уже несколько минут после того, как ее нашел Эдвард, она была без сознания, что не могло не волновать даже такого спокойного и уравновешенного человека, как мистер Райтли.
- Ну, скажи же ты хоть слово, Джулия!... Иначе я сойду с ума от мысли, что виновен в твоей смерти!... - Однако мисс Клиффорд по-прежнему не подавала никаких признаков чувств. Не в силах больше медлить, Эдвард решил как можно скорее отнести кузину домой и справиться о враче. Подхватив ее на руки, мистер Райтли не чувствовал ничего кроме гнева на себя самого. Как, зная крутой нрав своего четвероного любимца он мог позволить Джулии сесть на Рыжего?...
Тихий стон неощутимой ноши внезапно вернул Райтли на грешную землю. Он, до этого бежавший что есть мочи, замедлил свой шаг, в надежде удостовериться, не послышалось ли ему это. Через несколько мгновений Джулия снова застонала и, совсем остановившись, Эдвард взял ее голову в свою руку, в который раз тщетно пытаясь привести ее в себя.
- Доченька… - тихие слова сорвались с ее губ, похожие на шорох осенних листьев. – Райтли подумал, что снова ослышался, но слабый шепот повторился: - Доченька моя…
- Джулия! Джулия! Ты слышишь меня?
- Эдвард… Это твоя Мэри… Мэри…О... Амелия… Амелия… Мэри… Эдвард… Доченька…
***

***
-Девочка! Прелестная, здоровая девчушка! - радостно произнесла пожилая женщина в сером, с пятнами свежей крови, переднике.
-Покажи мне её, - еле слышно прошептала молодая мать, ее дыхание начало востанавливаться после трудных родов.
Маленький теплый комочек новой жизни кряхтел на теплой материнской груди. Боль... Ожидание... Девять месяцев вдали от родного дома... Все ушло на второй план. Джулия нежно, с большой осторожностью прижала свою малышку и закрыла глаза.
Шаловливый лучик утреннего света скользнул по почти детскому лицу... Джулия открыла глаза и рефлекторно погладила свой живот, ставший прошлой ночью вновь плоским. Девушка села на постели, низ живота ныл от странной боли. Джулия опустила босые ноги на пушистый ковер, нащупав ступнями домашние туфли, девушка обулась, встала с кровати и направилась в комнату матери.Шаги давались с трудом, но желание увидеть малыша было сильнее и придавало сил. Толкнув хрупкой дрожащей рукой тяжелую дверь она оказалась в небольшой комнате. Женщина, держащая новорожденного малыша на руках, улыбнулась вошедшей дочери, но тут же переменилась в лице:
- Тебе не следовало вставать, Джули! Ты еще так слаба...
-Мама, мне нужно ее увидеть...
Джулия подошла к кровати и, села чтобы не упасть от усталости и боли.
-Можно? - прошептала девушка обветренными губами
-Конечно, милая...
Слезинка, проскользнув по теплой щеке оставила соленый след и упала на белоснежную пеленку, в которую была завернула малышка. Ночью Джулия не успела разглядеть личика дочурки, так как провалилась в сон... Зеленые глазки изучающе смотрели на девушку, пухлая ручка вырвалась из плена белой ткани неуверенно теребила протянутый палец Джулии.
-Она - красавица!
-Как ты ее назовешь?
Джулия благодарно посмотрела на свою мать, которая так много для нее сделала за эти последние месяцы...
-Нэнси...

Джулия, стоявшая у окна и смотрящая вникуда, вдруг вздрогнула приходя в себя от нахлынувших воспоминаний. Она судорожно смахнула слезы, вдохнула побольше воздуха в легкие и подошла к прикроватной тумбе. Выдвинув верхнюю полку она достала маленькую шкатулку. Взглянув испуганно по сторонам, Джулия убедилась, что Амелия вышла из комнаты. Прижав к дрожащим губам свое сокровище, она открыла крышку. Тонкие пальцы нащупали холод металла... Достав небольшой золотой медальон, Джулия прижала его к груди... С раскрытого самого дорогого воспоминания, на Джулию смотрела женщина лет 35, с локонами цвета червонного золота...
-Мама... Как же мне тебя не хватает... - рыдание перехватывали слова,
-Ты всегда знала, что делать в трудных безвыходный ситуациях... Мне так нужен твой совет, мама... Мамочка, прости меня что я почти не говорила как тебя люблю...
Джулия вытерла тыльной стороной ладони горькие слезы безысходности и боли. Затем она перевела взгляд с миниатюрного портрета матери на свернутый лист бумаги, лежащий на дне шкатулки. С особой бережностью девушка развернула пожелтевший от времени лист, точные черты улыбающего младенческого лица выведенные карандашем - были единственным, что напоминали о маленькой Нэнси. Джулия всегда удивлялась, как точно мать могла изображать лица людей и была безгранично благодарна за портрет Нэнси.
-Видно твой талант перешел к Амелии... Ах Амелия, я должна тебя ненавидеть... Господи, что мне делать?
Джулия уткнулась лицом в подушку и зарыдала.